Познавая жизнь

На самом деле вернулась я еще вчера, но прилетев в 6 утра, к 9 отправилась на работу, ну а вечером была уже в весьма бессознательном состоянии. Ну да это стоило того – 4 лишние дня в солнечной Испании после недели хмурого Франкфурта. Потому все отдыхашки-поваляшки с кошками и распаковки багажа пришлись на более чем удачно выпавший на день сегодняшний выходной. Да и встреча была более чем горячей, Бьянка улеглась на мою сумку и весь день провела в ней на случай если я еще куда соберусь, Мойва же несла почетный караул около:
 

Теперь надо входить в рабочую колею. Но это сложно, ведь расслабленный ритм Коста-Бравы все еще звучит во мне, да и за окном почти весна!..

Опять выпала из жизни виртуальной всерьез и надолго. Но сначала была дорога домой, потом последние дни с мамой, которая вскоре после моего возвращения вернулась домой, в Россию, потом эти события в Париже, которые морально тоже в некотором роде выбили меня из колеи, ну а сейчас просто много работы и непроглядная и промозглая серость на улице, которая не оставляет настроению ничего иного, чем заигрывания с зооморфной составляющей моего я:

И хотелось бы пробудить в себе рождественского оленя, но ленивиц спрятался во мне хоть и довольно глубоко, но оборону держит знатно. Так и живем!..

Что делает вполне себе воспитанная собака, когда хозяев нет дома? Правильно, нарушает установленные правила, для чего, кстати, и Бобика приглашать Барбосу в гости совсем не обязательно:

Это я вчера вечером маму ездила на вокзал провожать, а Бубл такие моменты не любит – уж больно его нервируют сумки, что в нашей семье обычно знак, что кто-то скоро растворится на горизонте и возможно надолго. Так что каждое отбытие для него неизбывная трагедия, сопровождающаяся исполнением плача Ярославны завыванием перед закрывшимися за отбывающими дверями. Чтоб этого не случилось, закрыли мы его в этот раз в зале, и вот результат. Уж не знаю, утешался он так, или решил, что все ушли на фронт и он теперь в доме полноправный хозяин, но факт остается фактом. Хотя мина его лишь частично озадаченная свидетельствует о том, что застали его врасплох только потому, что он хотел сам нам продемонстрировать свое недовольство нашим пренебрежением его высоким искусством плакальщика…

Я уже и забыла – как это – быть дома, чем-то весь день заниматься и в итоге не видеть никакого результата вовсе. Приехала я с намереньем активно поработать, но что-то ничего не успеваю. Причиной тому, конечно, зверики прежде всего. Кроме того, что им, соскучившимся, требуется особенно много внимания, так и какие-то мелочи по уходу за ними просто свивают бесконечный канат необходимостей. Нет, мне все это вовсе не в тягость, просто за такими заботами и не замечаешь, как день проходит, а это же не единственное, чем я живу. Так что суркам можно даже позавидовать, у меня скорее в последнее время день муравья, не зря я пыталась набраться у них кармической мудрости коллективизма, видимо:

Самое невероятное во всем этом, что и просыпаться не хочется... Потому что мы банда!

Иногда мы с сестрой обсуждаем наши литературные предпочтения. Случается это достаточно редко не столько потому, что мы редко видимся, сколько ввиду некоторых отличий в литературных вкусах. Помнится, однажды гостила я у нее, жившей тогда во Франции, и зашел у нас разговор за Ивана Бунина. Дело в том, что французы его, прямо скажем, любят и когда далеко не один из ее знакомых упомянул этого писателя в числе своих любимых (понятно, что еще и ввиду нашего происхождения), сестра решила Бунина перечесть, так как со школьной скамьи по ее признанию она его и не открывала. Увы, чуда не случилась, она так и осталась в некотором замешательстве от ажиотажа среди любителей русской литературы в отношении творчества Бунина. И что самое печальное, я тоже не смогла объяснить ей прелесть его текстов, ведь разложить магию языка на какие-то сухие и формальные детерминанты не просто сложно, а положительно невозможно! Лично меня перо Ивана Бунина пленяет тем, что без патетики и лишних слов, он очень четкими мазками создавал палитру образов и чувств в малой прозе, где эта способность особенно очевидна и является задачей посильной не каждому хорошему писателю. Ведь одно дело выписывать развитие отношений героев на протяжении нескольких глав, а другое – вместить всю историю на десятке страниц, да чтоб творение это выглядело не плоским и скучным, а филигранно выверенным по структуре, где каждое буква на месте и без всего лишь одного слова гармония предложения, да и сам смысл рушатся! Чудесным образчиком такой малой прозы является сборник емких и острых, но в то же время трогательных рассказов «Темные аллеи». А вспоминаю я его часто, когда прохожу мимо одной из местных аллеей, которая может и не липовая, но темная, уютная и в то же время в меру мистичная:

Так и хочется прогуляться здесь под ручку с Мастером и расспросить о его искусстве, послушать тот русский язык, что вымирая, вымарывается из памяти новых поколений странной смесовой субстанцией сленга и безграмотности. Знаю, нас разделяют время и пространство, но ведь Иешуа гулял с Понтием Пилатом, у которого явно остались к первому вопросы и после. Хотя кто я, и кто Пилат?..

Последние несколько лет навещая сестру и, попутно, Адриатику, я прилетаю в аэропорт города Задар. И так почему-то из года в год получалось, что более чем пяти минут - выпить кофе по прилету или перед ним - на этот городок у меня не оставалось. В этом году я решила исправить эту досадную оплошность и в один из дней мы туда выбрались на небольшую развлекательную прогулку, ведь город этого заслуживает по многим причинам. Во-первых, он имеет древнюю, интересную историю. Во-вторых, он бурно развивается и пророчат, что скоро обгонит Сплит. Мне такая перспектива казалась слегка переоцененной родно до тех пор, пока я туда не попала – Сплит давил своим авторитет и моим к нему теплым чувством на подсознательном уровне. Но все так, город развивается бурными темпами и жизнь в нем несколько более похожа на космополитичную, современную. Хотя у Сплита другие прелести, но историческое наследие сказывается не только на характере жизни города, но и возможности его физически расти, что у Сплита уже достигли практически своего предела - он уже практически слился со своими пригородами. У Задара же в этом плане карт-бланш окружающего пока еще не освоенного полностью ландшафта. Вот, вид на одну из новых гаваней и районов города:

Боже, как же чудесны в своей врачующем душу и тело сочетании солнце и море!

Да-да, я все-таки в Хорватии. Вечер прилета по сложившейся доброй традиции был проведен с сестрой на террасе за бокалом вина и задушевными разговорами далеко за полночь. Сегодняшний день был ленивым открытием пляжного сезона: водичка, правда, для меня пока прохладновата, зато я аж задремала от удовольствия принятия солнечных ванн под шепелявый шепот прибоя. Жизнь прекрасна!..

В журнале у lana_ustinov пересеклись мои пути-дорожки с очередным поэтическим флешмобом, против которых устоять я обычно не могу. И достались мне на выбор два автора – Ломоносов и Федерико Гарсиа Лорка. Нет, ничего против первого я не имею. Разве что моя маман одно время звала меня Ломоносовым, когда я тут первое время ходила пешком в университет. Правда, вырастя до велосипеда, в Печкины меня почему-то не промоутировали, да и ладно. Беда скорее в том, что наверное не знаю я Ломоносова настолько, чтоб крепко любить. Стыдно, да, все еще ищу пророков в чужих отечествах. Но смягчающим обстоятельством здесь выступает как раз то, что Федерико Гарсиа Лорка – очень мой поэт. И потому при всем богатстве выбора, его попросту у меня не было!

НОКТЮРН ПУСТОТЫ

I

Чтобы знал я, что все невозвратно,

чтоб сорвал с пустоты одеянье,

дай, любовь моя, дай мне перчатку,

где лунные пятна,

ту, что ты потеряла в бурьяне.

Только ветер исторгнет улитку,

у слона погребенную в легких,

только ветер червей заморозит

в сердцевине рассветов и яблок.

Проплывают бесстрастные лица

под коротеньким ропотом дерна,

и смутней мандолины и сердца

надрывается грудь лягушонка.

Над безжизненной площадью в лавке

голова замычала коровья,

и в тоске по змеиным извивам

раскололись кристальные грани.

Чтобы знал я, что все пролетело,

сохрани мне твой мир пустотелый!

Небо слез и классической грусти.

Чтобы знал я, что все пролетело!

Там, любовь моя, в сумерках тела, -

сколько там поездов под откосом,

сколько мумий с живыми руками,

сколько неба, любовь, сколько неба!

Камнем в омут и криком заглохшим

покидает любовь свою рану.

Стоит нам этой раны коснуться,

на других она брызнет цветами.

Чтобы знал я, что все миновало,

чтобы всюду зияли провалы,

протяни твои руки из лавра!

Чтобы знал я, что все миновало.

Сквозь тебя, сквозь меня

катит волны свои пустота,

на заре проступая прожилками крови,

мертвой гипсовой маской, в которой застыла

мгновенная мука пронзенной луны.

Посмотри, как хоронится все в пустоту.

И покинутый пес, и огрызки от яблок.

Посмотри, как тосклив ископаемый мир,

не нашедший следа своих первых рыданий.

На кровати я слушал, как шепчутся нити, -

и пришла ты, любовь, осенить мою кровлю.

Муравьенок исчезнет - и в мире пустеет,

но уходишь ты, плача моими глазами.

Не в глазах моих, нет -

ты сейчас на помосте

и в четыре реки оплетаешь запястья

в балагане химер, где цепная луна

на глазах детворы пожирает матроса.

Чтобы знал я, что нет возврата,

недотрога моя и утрата,

не дари мне на память пустыни -

все и так пустотою разъято!

Горе мне, и тебе, и ветрам!

Ибо нет и не будет возврата.

Странный сегодня день для праздника. Да и не ощущается он здесь – даже не знаю, празднует ли Англия окончание Второй Мировой и если да, то когда? Здесь сегодня какой-то невнятный день Европы, даже не дотягивающий в своей серьезности до дня выходного. В Италии относительно бурно отмечают только день освобождения от фашизма, но это было еще 25 апреля. Да и пришедшее вчера печальное известие наложило свой отпечаток. Так что я решила сегодня просто вспомнить всех, кто ушел. Ну и начну, пожалуй, с событий к войне отношение имеющих. Мои дед и прадед воевали. И если дед дошел до Берлина, служа в разведке и получив в довесок к медалям да орденам ранения ноги и спины, то о том, что и прадед побывал на войне я узнала недавно и в общем-то случайно. Дело в том, что он ушел очень рано – я знала лишь о его очень слабом здоровье. Но недавно моя сестра вдохновилась на разгребание руин нашего генеалогического древа и складывая крупицы информации, которые мы в свое время намели в из разных сусеков, наша общая картинка несказанно прояснилась, ведь прежде кроме имени деда, слабости его легких, да рода деятельности, я о нем ничего и не знала. А вот же, прошел всю войну и вернулся домой живым. Правда, прожил после войны не долго, но все-таки. А второй мой дед провел военные годы на центральноазиатских как раз рубежах. Я, правда, не очень поняла, чего опасались там, но там он и остался служить после войны, в холодной Нарынской области, тогда, правда, называвшейся еще областью Тянь-Шанской, по названию горной системы, граничащей с Китаем на ее перевалах. И это была в некотором роде судьба – в поселок Ат-Баши как раз и попала по распределению молодым врачом моя бабушка. Но это уже другая история. Опять же, уже из последних раскопанных сестрой фактов, другой наш прадед был угнан из Украины в немецкий концентрационный лагерь, из которого уже и не вернулся, а отец его был расстрелян немецкими интервентами прямо на пороге своего дома. А раньше я наивно думала, что нашу семью война относительно пощадила, не слишком проредив ряды и так не слишком раскидистого фамильного древа…

Прошло почти семь десятков лет и видимо люди нашей в прошлом единой многострадальной страны, сумевшей выстоять в той страшной войне забыли обо всех ужасах, ей обычно сопутствующих. Иначе не расцвел бы сейчас столь махрово патриотизм, бездумно удобряющий милитаристские чаяния отдельных властьпридержащих. И самое страшное в той идущей уже вовсю войне – даже не подлая ее диверсионно-информационная подковерность, а то, что заставляет она вставать по разные стороны баррикад порой родных и близких, вчерашних знакомых и приятелей, мирно соседствовавших десятилетиями. Неужели нам нужна опять война, ведь все ее жертвы – это наши общие жертвы и во имя чего? Ведь когда-нибудь этот амок рассеется и нам нужно будет искать силы и мужество учиться жить опять рядом друг с другом, но все то, что уже мы натворили, так просто будет не изменить. Как мы будем смотреть в лаза друг другу? Ведь так можно посеять лишь ненависть…

Большинство домишек, тянущихся вдоль относительно центральных улиц Рединга и потому не имеющих как таковых двориков, демонстрируют на всякий лад обжитые палисады: у кого-то это просто достаточно хаотично засаженный цветами газон, а у кого-то даже небольшие деревца и кустарники, оттеняющие замысловатые и ухоженные клумбы. И вот, узрев буйно цветущий розмарин в одном из палисадов, сердце у меня слегка защемило:

Конечно, розмарин на правах местного жителя обитает по всему Средиземноморью, но у меня он стойко с некоторых пор ассоциируется с Италией. Именно там я его по-настоящему распробовала и сама стала активно пользовать в готовке. А по итальянской кухне я уже очень соскучилась. Нет, не так, ОЧЕНЬ соскучилась!!! Пока все достоинство кухни местной заключается в том, что тебе подают что-то горячее в промозглую погоду. Сомнительное достоинство, не правда ли? Особенно ввиду того, что горячее – не обязательно означает свежеприготовленного… Дело в том, что здесь и дома едят очень много полуфабрикатов. Не могу не отметить удобства принятой маркировки – ввиду наличия знака «подходит для вегетарианцев», покупки совершать стало гораздо легче. Но вкусовые достоинства этих самых полуфабрикатов… Нет, я понимаю, что я избалована итальянской вкуснейшей пастой, делающейся часто в самой траттории, хотя и ее бы здесь уделали, разварив в лучших британских традициях в хлам… Как-то я купила соус чили для спагетти. И смех, и грех - если бы не отсутствие мяса, я бы зуб дала, что это лагманная подливка в интерпретации моей мамы (все же мы ее дома готовим не совсем в согласии с центральноазиатскими традициями). Но это еще ничего, я тут вчера первый раз пасту на обед заказала… Ведь знала же я, что рискую, но уж больно интригующе звучало описание имбирно-баклажанного соуса. Пожалуй, эта интрига осталась последним моим позитивным впечатлением от блюда, ибо оказалось сие блюдо абсолютно кощунственным. Эх, отощаю, хоть вступай ввиду растрепанных чувств и растоптанных кулинарных идеалов в Церковь Летающего Макаронного Монстра (анг. Church of the Flying Spaghetti Monster), во имя сложных углеводов и прославления Макаронной Благодати. Ramen!